Причём понятно, что критерии хвалебного отзыва у критика из NYT будут одни, у тысячника из Goodreads другие. Это совершенно прекрасно, и я не ставлю рецензии обычных читателей в иерархии ниже, чем литературных критиков. Наоборот, разнообразие взглядов на книгу позволяет составить полномерную картину о произведении.
С «Бегунами» Токарчук всё шло гладко. Хвалебные отзывы во всех изданиях, да и читательские тоже были положительны (частично). Ну и Нобелевская премия же!
Но меня к сожалению хватило на 150 страниц из 376 в русском переводе. Не за что особо книгу ни похвалить, ни покритиковать. Это классический образец современной литературы, с подборкой типа шокирующих сцен и вызывающих сильные эмоции у читателей объектов.
Но меня к сожалению хватило на 150 страниц из 376 в русском переводе. Не за что особо книгу ни похвалить, ни покритиковать. Это классический образец современной литературы, с подборкой типа шокирующих сцен и вызывающих сильные эмоции у читателей объектов.
Авторка ездит по кунсткамерам, с удовольствием описывая их экспонаты, к месту и нет используя слово «эякулят», и не забывая вставить сцену мастурбации. Чтобы мы оценили глубину характера рассказчицы, повествование перемежается вставками из христианских богослужений, случайных энциклопедических фактов (не всегда корректных) и параллельными сюжетными линиями.
Тут стоит пояснить, что для меня в описанных сценах и объектах ничего шокирующего нет. После роддома, детской реанимации и первых трёх месяцев с новорожденным сложно найти что-то из человеческой анатомии и выделений, что меня смутит или вызовет отвращение. Однако из текста ясно, что описанные сцены и детали задумывались как шокирующие, призванные вызвать у читателя сильный эмоциональный отклик и восхищение смелостью авторки описать наш мир во всей его полноте.
Когда эти описания служат воплощению продуманного сюжета — да, они прекрасно встраиваются и легко читаются. Самый простой пример из современников — Сорокин с его хотя бы «Нормой». Казалось бы, что может быть отвратительней описанного им?
Но оно прекрасно отображает, как жили и размышляли люди в Советском Союзе. Отвратительное служит прекрасному — литературе, которая хоть и не заслужила Нобеля, но будет прочитана годы и десятилетия спустя после выхода.
Токарчук оказалась не для меня. При этом отмечу, что она может идеально лечь на повестку дня другого человека, заполнив пустующие в его душе лакуны (я тоже умею в анатомические детали!) и сгладив шероховатости. Книга написана замысловатым языком, Токарчук ловко даётся прикручивать глаголы к неожиданным существительным, украшая яркими метафорами. Перевод на русский читается легко. Просто «Бегуны» это не моё.
Тут стоит пояснить, что для меня в описанных сценах и объектах ничего шокирующего нет. После роддома, детской реанимации и первых трёх месяцев с новорожденным сложно найти что-то из человеческой анатомии и выделений, что меня смутит или вызовет отвращение. Однако из текста ясно, что описанные сцены и детали задумывались как шокирующие, призванные вызвать у читателя сильный эмоциональный отклик и восхищение смелостью авторки описать наш мир во всей его полноте.
Когда эти описания служат воплощению продуманного сюжета — да, они прекрасно встраиваются и легко читаются. Самый простой пример из современников — Сорокин с его хотя бы «Нормой». Казалось бы, что может быть отвратительней описанного им?
Но оно прекрасно отображает, как жили и размышляли люди в Советском Союзе. Отвратительное служит прекрасному — литературе, которая хоть и не заслужила Нобеля, но будет прочитана годы и десятилетия спустя после выхода.
Токарчук оказалась не для меня. При этом отмечу, что она может идеально лечь на повестку дня другого человека, заполнив пустующие в его душе лакуны (я тоже умею в анатомические детали!) и сгладив шероховатости. Книга написана замысловатым языком, Токарчук ловко даётся прикручивать глаголы к неожиданным существительным, украшая яркими метафорами. Перевод на русский читается легко. Просто «Бегуны» это не моё.
